|
|
Вспоминаю поездку в Барнаул где-то в середине теплого августа.
Накануне вечером загрузили с клиентом в Новосибирске грузовик, поставили в гараж у моего дома. Клиент – старый знакомый, живший в ту пору в краевом центре, чтобы мне не доставлять неудобства, назначил время/место встречи и в тот же день еще посветлу уехал к себе на легковой машине.
Помню, ту ночь перед поездкой спал я беспокойно. Перед дальней дорогой всегда тревожит какая-то неопределенность. Боязнь, чтобы грузовик не подвел, чтобы злой гаишник не попался, чтобы в аварию не угодить… Это потом, когда заведешь мотор и выйдешь на трассу, тревога проходит. Все становится привычным, будничным и определенным.
Поднялся до звонка будильника. За окном еще темно. Наскоро позавтракал: хлеб с маслом, крепкий кофе. Вышел из дому, открыл ворота гаража, завел мотор, выгнал грузовик. Хоть и неверующий, мысленно перекрестился на дорогу. Сказал себе: «Ну, с Богом!». И покатил…
На улицах города пустынно. Фонари на столбах горят. Светофоры перемигиваются: некоторые желтым светом, а некоторые, как обычно: красный – желтый – зеленый. Иногда машины блеснут фарами. Очень редкие пешеходы шагают по улицам вдоль дорог.
Многие думают, что если в городе ночью мало машин, то и на трассе их почти нет. Ничего подобного! Трасса и в ночное время живет своей обыденной жизнью. Чуть меньше легковых и автобусов. Грузовики же идут, несмотря на дождь, снег, пургу и гололед. Только в жуткий и лютый мороз их становится поменьше, но все равно надрывный гул моторов и шелест колес по бетонке не утихает никогда.
Та ночь выдалась теплая, безветренная, сухая и темная. Выехал я из города, когда едва забрезжил рассвет. В лучах фар лента дороги видится темно-серой; обочина – чуть светлей. Встречные машины ослепляют фарами. Особенно когда они вылетают снизу, из-за бугра. В тот момент глаза отводишь на правую обочину и только боковым зрением следишь за движением встречной, тогда не слепит и можно не снижать скорости. Грузовик идет легко и ровно, пожирая километр за километром; иногда вздрагивает на неровностях дороги, как бы вздыхая.
Воздух чист и прозрачен. С высоких мест дороги видны очень далекие огоньки людских поселений, карьеров и предприятий. На небе впереди и чуть слева – небольшие темные тучки; среди них светлеет небо. Сзади и справа еще полная чернота и мрак. Кое-где поблескивают звезды. Утренняя прохлада струится из приоткрытого бокового окна с запахом смеси первой осенней свежести, дыма костра, перегретого машинного масла и каленого железа выхлопных труб. Шум мотора заглушает все звуки. Только изредка этот шум перекрывается ревом двигателя летящего навстречу автомобиля, накатывающимся спереди издалека и мгновенно пропадающим сзади.
Кто ездил по ночам в пургу или туман по междугородним дорогам, тот знает, как тяжело управлять автомобилем на прямой, как стрела, трассе, где нет разделительного ограждения между встречными потоками и даже нет обозначения встречной полосы. А перед тобой тащится какой-нибудь тихоход. И прежде чем его обогнать, десять раз прикинешь расстояние до встречной машины, фары которой освещают окружающие тебя мириады снежинок – светящуюся стену. Дальний свет этих фар режет тьму за несколько километров вперед. Ни о каком измерении расстояния до встречной машины речи быть не может. Только риск!
Тут всегда встает выбор: совершить обгон – или воздержаться и уберечься от встречного столкновения. А если еще тебя за колено хватает попутчик со словами: «Подожди!..», то желание рисковать отпадает совсем. Одна машина встречная прошла, за ней – другая, третья… Терпенья не хватает. Вот и тащишься за тихоходом до тех пор, пока на трассе не появится маломальский изгиб или пока тебе не повезет: впереди не будет какое-то время встречных огней.
Да и в ясную погожую ночь по такой трассе ехать – мало приятностей, поскольку яркий слепящий свет встречных машин виден за несколько километров. Поэтому приходится все время коситься на обочину, а боковым зрением контролировать дорогу… А на ней, бывает, – бугры, выбоины… Влетишь в такую на полной скорости – и остается молиться Богу, чтобы ничто существенное нигде не отвалилось и ничего не произошло. Бывает и хуже: то машину кто-нибудь оставит без зажженных задних фонарей, едва свернув на обочину; то кто-то потеряет ящик, который потом валяется на проезжей части…
Зато днем по такой дороге давишь на «железку» до пола. Все кругом видно, никаких помех. Никаких? Идешь под сотню, и навстречу тебе (в нескольких сантиметрах от тебя) с еще большей скоростью летит… И не дай Бог, чтобы что-нибудь случилось с управлением на твоей или его машине…
Лобовое столкновение – это всегда жертвы… В лепешку. Недаром все дороги в России украшены памятниками погибшим. Причем в тех местах, где аварий ожидать вроде бы и не принято… Надо полагать, дело все в том, что у нас встречные потоки автомобилей не разделены ограждением.
…Это потом наше Правительство ужасается статистикой пострадавших и опять ничего не делает для предотвращения такого безобразия. Выход из положения оно видит исключительно в ужесточении требований к водителям либо в снижении дозволенной скорости движения, хотя и при шестидесяти километрах в час при встречном движении лобовое столкновение не оставляет пассажирам никаких надежд на выживание. Думается, что следует деньги выделять на расширение проезжей части дорог и строительство ограждений, разделяющих встречные потоки, как это делается во всем цивилизованном мире.
Все мы, россияне, – страшно рисковые ребята, ибо все, так или иначе, пользуемся автомобилями в повседневной жизни. «Быстро ездят – гибнут – что ж – сами виноваты!», – рассуждают высшие руководители. Правительству и Президенту на нас наплевать, ведь нефть качать из наших недр за рубеж – много народу и не требуется… Так? Нет?
…Еду не быстро и не медленно – нормально. Зорькой любуюсь. Жизнью наслаждаюсь. Так без остановок по прямой дорожке и прибыл в Барнаул в назначенные время и место. Даже у Тальменки, на площадке, где всякой снедью торгуют и где обычно всегда останавливался, не остановился: времени пожалел.
Мой клиент уже на месте скучал, ожидаючи меня. Быстро в тот раз разгрузиться не представилось возможности. Товар раскидывали небольшими партиями по разным магазинам и товарным базам. Везде чего-то ждали, кого-то догоняли. Даже в столовку заглянуть не удалось. Лишь во второй половине дня клиент, наконец, меня отпустил; рассчитался полностью. Мы попрощались и разъехались.
Августовский день длинный. Спешить особо некуда. Покатил в обратную сторону. Пообедать бы надо, да креплюсь. В Тальменке у меня шашлычник знакомый, я всегда у него обедаю – знатные шашлыки жарит. Ради такого блюда стоит маленько воздержаться и семьдесят километров проехать натощак.
Между тем, надо заметить, еще в Барнауле погода испортилась. Ветер с юго-запада налетел этаким молодым петушком. Пыль поднял. Облака нагнал, а те разразились проливным пахучим дождичком, с молниями и громами, с разноцветной, как фазаний хвост, радугой. Нет ничего лучше летнего скоротечного ливня! После него солнышко выглянуло яркое, как умытое. Облака на северо-восток отошли и там синеют, строжатся. Ветер стих. По городским улицам ручьи да лужи солнцем блещут. Пахнет свежестью. Там, где повыше, вода стекла в низкие места, оголив асфальт, пар от него поднимается. Шуршащий звук резиновых колес по такому асфальту в чистом воздухе слышится по-иному – как-то бодро и до остроты беспокойно. Тепло в сыром воздухе. Даже немного душновато стало.
Видимо, те облачка я и догнал перед Тальменкой; а может быть, и другие: кто знает? Вновь попал под ливень во время проезда по мосту через Чумыш. Капли дождя забарабанили по крыше кабины, лобовому стеклу и капоту барабанной дробью бойко и неистово, раздавались в кабине гулко, заглушая работу мотора. По черной мокрой дороге, по пузырям от крупных дождевых капель, словно по кипящей воде, я вскоре подъехал к знакомому шашлычнику.
Он встретил нас (мою машину и меня) радушной улыбкой, стоя под обширным навесом над горящим мангалом. Навес гудел под стеной летящего с выси дождя.
Едва открыв кабину, я услышал «кудахтанье» продавцов, которые, перекрикивая друг друга зычными голосами, наперебой зазывали каждого остановившегося водителя и его пассажиров отведать свои блюда, утверждая, что только у них можно сытно и недорого поесть.
– Я еще дверь не открыл, а вы уже орете! – оборвал я их беззлобно, направляясь к шашлычнику. – Дайте хоть из кабины выйти!
Те в ответ только заулыбались.
У Ашота шашлык всегда с пылу, с жару: свежайший. Розовое свиное нежирное мясо, нанизанное на шампуры большими кусками, стоит тут же у прилавка в огромной кастрюле. Он демонстрирует его всем подходящим. И те, кто заинтересовался, выбирают шампур и пытаются принимать самое горячее участие в приготовлении шашлыка. Но Ашот шибко не позволяет командовать у мангала посторонним.
 |
– Слущий! Дарагой! Нэ спешы! Сяд, отдохни с дороги! Ашот знает дэло!.. – говорит он весело, с улыбкой, с кавказским акцентом, при этом живо жестикулируя пальцами, добавляя в свою речь кавказского колорита. – Получищь шяшлык в лучщем выдэ! …Скоро!
Подхожу, гляжу в кастрюлю, на мангал, – интересуюсь.
– Я тэбя ждал! Сэчас будэт готов! Смотры, какой красывый! Ещо розовый. Чут-чут ещо-о, – говорит мне Ашот и раздувает фанеркой мангал.
– Мне парочку шашлыков! – заказываю, а у самого от голода аж скулы сводит.
– Сэчас сдэлаэм! – Тут же кладет на мангал шампур, как мне показалось, с самыми большими кусками мяса.
Стою у мангала, вкушаю аромат жареного шашлыка, ловлю запах дыма от горящих на углях капель жира и захлебываюсь слюнями. Видя мои голодные глаза, шашлычник, щурясь от едкого дыма, продолжает соблазнять:
– Вот хлэб, вот лук с уксусом. Кэтчуп. Бэри! Нэ стэснайса! Сколко хочищь!
Беру кусок хлеба, выдавливаю на него немного кетчупа, затем из чашки с маринованным луком выуживаю несколько его колечек, кладу в рот и медленно разжевываю, наслаждаясь. Ашот в это время подает мне с углей готовый шипящий шашлык со словами:
– Прыатного аппэтыта!
Окропив поданный шашлык уксусом из стоящей тут же бутылки, приступаю к трапезе с таким аппетитом и жадностью, будто ничего вкуснее в жизни не едал. Мясо тает во рту… Сначала напираю на хлеб и маринованный лук, а шашлык помаленьку – все больше «вприглядку»; невиданное наслаждение! Когда от первого шашлыка остается только шампур, Ашот подает мне второй. Набрасываюсь на него, но зверский голод утолен; я медленно доедаю, теперь налегая на мясо: хлеб – так, «чут-чут». Пью кофе, рассчитываюсь, благодарю шашлычника за гостеприимство и по лужам шагаю к машине…
Дождь кончается. Вот-вот должно появиться из-за туч солнце. Завожу мотор, выруливаю на дорогу и еду дальше. Надеюсь, что еще часа три – и я дома.
За Тальменкой поднимаюсь на бугор. Дорога выправляется вправо. Выглянуло солнце. На небе вспыхнула яркая огромная семицветная двойная дуга на темном фоне с проблесками молний; уперлась своими концами где-то далеко в полях. Гроза уходит в противоположном от солнца направлении.
Трасса здесь до самого Безменово прямая, как стрела, протянулась на плоской равнине: плечо – километров в тридцать – теряется за горизонтом. Давлю на педаль газа, едва поспевая за грозой. Попал в мелкий «слепой» дождик. Слева и чуть сзади – солнце, справа и чуть спереди – огромная синяя туча. Тянусь за дождиком и радугой километров двадцать в аккурат до стелы, разделяющей Алтайский край и Новосибирскую область. Дальше туча окончательно перетаскивается через трассу – дождь перестал, радуга угасла.
Солнышко припекает, бетонка парит, косматые клубы пара ветерок уносит с дороги вслед за облаком. Еще какое-то время качусь по мокрой бетонке. Дальше – сухо: здесь дождя не было. На горизонте едва виднеется Безменово. В открытые настежь окна ветер вдувает в кабину жаркий воздух с медовым пьянящим ароматом цветущих полей.
От этого дурманящего аромата или от беспокойной ночи, или от сытости, или от однообразия окружающего меня пейзажа и прямой дороги (или от всего вместе?) – чувствую, что веки мои отяжелели; свинцовой тяжестью наваливается сон. Управляю грузовиком в коматозном состоянии – «на автопилоте», несмотря на интенсивное движение на трассе. Как не хочется останавливаться и терять время! Борюсь изо всех сил со сном, но он сильней меня. Нога на педали газа слабнет – скорость заметно падает. Где-то в голове мелькает мысль: «Так и до беды недалеко!.. На этой дороге только мне не хватает памятника!..».
Сворачиваю на обочину вправо, останавливаюсь, выключаю зажигание. Тишина бьет обухом по голове. Но трасса все равно гудит. Полной тишины нет. Продолжаю бороться со сном: потягиваюсь, разминаю задеревеневшие мышцы. «Сколько таких сонных водителей управляет сейчас автомобилями на этой дороге? Одному Богу известно! Это сейчас день, а ночью, особенно перед рассветом?..», – размышляю.
Беру канистру с водой, выхожу из кабины, выливаю себе на голову пару литров прохладной воды. Она растекается под одеждой по телу, бодрит. Одежда неприятно намокает и липнет. Говорю себе: «Наплевать! Пока еду – высохнет!». Обхожу вокруг грузовика, оглядываю его со всех сторон, пинаю колеса. Все в порядке. Сонливость медленно уходит. Бодро запрыгиваю в кабину и – в путь!
В районе Посевной солнце вновь закрылось черными грозовыми тучами. Они быстро наступают слева сзади. Хоть и не боюсь грозы, но поспешаю. Гроза меня нагоняет сразу за Евсино. Первые крупные капли дождя «взрываются» на пыльной обочине. Асфальт темнеет, становится рябым от крупных капель влаги. Я нажимаю на газ, пытаясь проскочить под косматым серым облаком, нависшим над дорогой. Проехал первый ложок за Евсино, затем – второй, маленький. Дорога прямая, по высокой насыпи, но тут ливень подстерег меня и моментально сплошь окропил асфальт крупными каплями. По встречной полосе шло несколько легковых машин, спешащих навстречу грозе.
Одна из них, голубые «Жигули», как-то неестественно, неправдоподобно вырвалась из своего ряда на мою полосу: сначала летит мне навстречу; затем, несколько раз качнувшись своим задом из стороны в сторону, как на гололеде, устремляется через мою полосу движения вниз с дорожной насыпи. Все это происходит мгновенно. Во время таких ее маневров я ничего не успел сделать; только завороженно и безмолвно следил за ее траекторией, с ужасом ожидая встречного удара. В тот момент, когда она уже покидала дорожную насыпь, я почувствовал: как выстрел, раздался резкий короткий удар по переднему бамперу моей машины справа. Я – по тормозам! Потом отвернул чуть на обочину и остановился.
 |
После такой передряги моментально вспотел. Выйдя из кабины грузовика, увидел голубые «Жигули», лежащие вверх колесами внизу на поляне. Через проем, где было лобовое стекло, по-пластунски выкарабкивался водитель. Движение на трассе остановилось. Все водители, несмотря на проливной дождь, бежали на помощь пострадавшему. Я также устремился к нему. Пока бежал, он уже поднялся на ноги и, дико озираясь по сторонам испуганными глазами, смотрел на окружавших его со всех сторон водителей и ротозеев.
– Ты цел? – подойдя, обратился кто-то к нему.
– Цел! Все нормально! – ответил парень как-то отрешенно и двинулся обходить свою машину. Было видно, что ее кузов ремонту не подлежал.
– Он три раза перевернулся, – сказал кто-то из толпы. – Это и загасило скорость.
По всей траектории движения «Жигулей» валялись вещи, ключи, канистры, выпавшие из открывшегося багажника и выбитых окон. Скорбная картина!
И тут до меня дошло: окажись мой грузовик только на один корпус ближе, – лобового столкновения мы бы не избежали. Я бы его просто подмял «Жигули» под себя. И сколько бы лежало трупов на этом участке трассы? Ведь он только «чиркнул» своим багажником по моему бамперу! Да окажись дистанция меньше хоть на метр, я бы распорол ему бак с бензином, и тогда вряд ли удалось миновать пожара. От трагедии нас отделяли даже не секунды и метры, а какие-то мгновенья и сантиметры!.. От такой мысли мне стало жутко.
– Чего ты вылетел на встречную полосу движения? – спросил я парня.
– Откуда я знаю?.. Вроде бы ровно ехал… Километров девяносто в час. Ни с того ни с сего машину закрутило, как на гололеде, – растерянно отвечал водитель. – Наверное, рулевая тяга лопнула?
В это время кто-то из старых опытных водителей уже разглядывал рулевые тяги перевернутых «Жигулей». Затем наклонился и попробовал крутить руль. Передние колеса управлялись рулем нормально.
– Это явление сродни аквапланированию, – пояснил «бывалый» собравшимся. – Нельзя въезжать на большой скорости с сухой дороги на еще как следует не промоченный дождем асфальт.
Мужики поставили автомобиль на колеса, вытолкали на дорогу. Парень поднял канистру, загрузил в багажник; стал собирать рассеянное поблизости остальное свое добро…
– Братка! Тебе крупно повезло! – обратился к нему «бывалый». – Считай, что ты сегодня второй раз на свет народился!
…С того памятного августа я с сухой дороги под дождь въезжаю на малой скорости.